Путь Господень Надпись: Статья перепечатана из журнала “Вопросы философии” N6 за 1991 г.

Тема, указанная в заголовке, несмотря на ряд специальных публикаций, до сих пор остается terra incognita, особенно для широкого круга читателей. В настоящей статье мы попытаемся рассмотреть малоизученные аспекты мировоззрения английского ученого, связанные с его теологическими занятиями.

Credo  или “воплощенный  Логос”
 
В 1936 г. наиболее обширное собрание теологических рукописей Ньютона было продано с аукциона и надолго исчезло из поля зрения исследователей. Только в 1970-х гг. так называемое собрание И. Иегуды (Yahuda Y. MS Var. I. The Jewish National and University Library) стало доступным специалистам. 
Систематические теологические штудии Ньютон начал в 1670-е гг. На черновике письма к Г. Ольденбургу, секретарю Королевского общества, от 4 декабря 1674 г. он делает первые теологические записи, а в самом письме уведомляет Ольденбурга в том, что намерен прекратить занятия математикой и оптикой с тем, чтобы целиком посвятить себя вопросам религии. О внутренних причинах столь резкого поворота в тематике можно лишь догадываться, но был и внешний повод. 
В 1675 г. заканчивался предельный срок пребывания Ньютона в качестве члена Тринити-колледжа Кембриджского университета. По заведенному порядку вступающий в члены колледжа давал клятву, что он принимает истинную религию Христа, т.е. англиканство, объектом своих изысканий делает теологию и после семи лет пребывания в качестве магистра искусств (а Ньютон стал таковым в июле 1668 г.) примет священный сан или покинет стены колледжа святой и неделимой Троицы. 
И Ньютон начинает тщательно, систематически изучать труды отцов церкви, прежде всего труды семи канонических учителей IV-V вв.: Афанасия Александрийского (Великого) (ок. 295-373), Василия Кесарийского (ок. 330-379), Григория Назианзина (Богослова) (ок. 330-390), Григория  Нисского (ок. 335-ок. 394), Амвросия Медиоланского (ок. 340-397), Иеронима Стридонского (ок. 348-ок. 420) и Августина Блаженного (354-430). Кроме того, он знакомится с сочинениями, признанными официальной церковью еретическими, и, в частности, изучает взгляды александрийского священника Ария (ок. 256-336), основателя учения, названного арианством. 
Арианство представляло собой самое крупное оппозиционное движение в церкви IV века, т.е. уже после превращения ее в господствующую. Главным очагом арианства был Египет. Согласно Арию, Иисус не был рожден Богом, но создан им, следовательно. Христос не единосущен Богу-Отцу (по греч. гомоусиос, omoousios), но подобосущен ему (гомойусиос, omoiousios, - разница в одну букву). Иными словами, если противники Ария признавали сущностную тождественность Бога-Отца и Бога-Сына, - Сын Бога составляет часть самой божественной сущности, “эссенции” Отца, - то ариане отождествляли сущность Сына и любого тварного бытия как созданий Бога. 
Споры в Александрии доходили до уличных побоищ. Чтобы преодолеть раскол, император Константин, тогда еще не христианин, созвал первый Вселенский собор в городке Киксе Вифинской (325 г.), на котором арианство было осуждено, и было постановлено, что “все, кто говорят, будто было время, когда (Христа) не было, или он пришел к бытию из ничего, или он другой субстанции или сущности, или сотворен, или подвержен изменению или умалению, всех их католическая и апостолическая церковь предает анафеме”. 
Записные книжки Ньютона, посвященные теологии и относящиеся, по-видимому, к 1674-1675 гг., содержат в общем-то традиционные разделы: “Attributa Dei”, “Deus Pater”, “Dens Filius”, “Incarnatio” и т.д. Но уже в их первых разделах начинает звучать арианская тема. Так, в “Deus Pater” читаем: 

“Есть один Бог и один посредник между
Богом и человеком - Иисус Христос”. 

Это цитата из первого послания апостола Павла к Тимофею (2:5). 
А уже позднейшие записи (“De Trinitate”, “De Athanasio”) ясно говорят об арианских симпатиях Ньютона, по мнению которого в IV-V вв. Священное Писание было искажено сторонниками догмата о Троице (тринитариями), отстаивавшими “консубстанциальность” т.е. единосущность Бога-Отца и Бога-Сына. Ньютон полагал, что оппоненты Ария использовали неправильно истолкованные или неправильно переведенные фрагменты Писания. Ньютон даже написал небольшое эссе: “Историческое объяснение двух значительных искажений Писания” (“An Historical Account of Two Notable Corruptions of Scripture”), где рассмотрел те два фрагмента Нового завета, на которые обычно ссылались критики арианства. Речь идет о седьмом (а отчасти и восьмом) стихе пятой главы Первого послания апостола Иоанна: 

“7. Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и
   Святой Дух; и Сии три суть едино. 
  8. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и
   кровь: и спи три об одном” 
и шестнадцатом стихе третьей главы Первого послания апостола Павла к Тимофею (пресвитеру эфесской церкви): 

“И беспрекословно - великая благочестия тайна:
 Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе...” 

Ньютон ставит под сомнение аутентичность этих текстов. “Не так в сирийской Библии. Нет такого у Игнатия, Юстина, Иренея, Тертуллиана, Оригена... и др.” - замечает он по поводу первого фрагмента, считая его позднейшей вставкой, сделанной в тексте Вульгаты св. Иеронимом (ок. 347-ок. 420 гг.). Некоторые современные библеисты отчасти соглашаются с доводами Ньютона, приписывая, однако, возможное авторство этого фрагмента Присциллиану, епископу г. Ламы (Испания), жившему в IV в. 
Что касается второго фрагмента, из послания апостола Павла, то, по Ньютону, слово “Бог” отсутствует в ранних версиях, где было сказано: “...великая благочестия тайна, явившаяся во плоти, оправдавшая себя в Духе...” И кроме того, он отмечает, что все приведенные отрывки не цитировались самим Афанасием и его сторонниками в их выступлениях против ариан на Никейском соборе, а стали использоваться в теологических спорах много позже. (Уместно отметить, что акты собора не сохранились, известны только тексты “Credo” (символа веры) и двадцати канонов, т.е. дисциплинарных и богослужебных правил, положивших начало церковному праву.) 
Для Ньютона утверждение о божественной природе Христа есть проявление идолопоклонства (“Idolatria”), т.е. смертный грех, поскольку Христос - не единство божественного и человеческого, но сотворенный Логос, воплощенный в человеческом теле. При этом Ньютон ссылается на сочинения раннехристианских авторов, в частности, на Юстина (ок. 100-163) и Климента Александрийского (ок. 150-ок. 215), по мнению которых человеческий разум содержит частицу божественного Логоса, явленного в Иисусе. Но тогда рациональная субстанция потенциально должна существовать и в Боге-Отце, либо как его “внутреннее слово”, либо как его эманация. Логос, по Юстину, - это посредник между миром и абсолютно трансцендентным Богом, посредник, рожденный Богом до творения мира. В этом учении отчетливо звучат темы и идеи стоической философии (например, теории “внутреннего” и “произнесенного” слова, учения о nationes camnes, т.е. заложенных в самой человеческой природе общих понятиях о нравственности и т.д.). Все это стало со временем идейным истоком арианства. 
Каковы же причины, заставившие Ньютона принять арианство, или унитаризм (от лат. unitas - единство), как называли это движение против догмата Троицы в эпоху Реформации? 
Было бы неправильно представлять дело так, что Ньютон впал в арианскую ересь, только изучая историю христианства. Сколь ни поразительны по своей глубине и обширности его теологические изыскания, в целом они довольно объективны. Видимо, у него были весьма априорные причины принять унитаризм арианского толка. 
Действительно, как справедливо заметила Л.М. Косарева, “протестантизм, начав деиерархизацию сакрального пространства, разделяющего человека и Бога, отменив посредников между ними, оставил догмат троичности божества неприкосновенным. Но “джинн” унификации, уравнивания был выпущен на свободу; и то, что не совершили официальные реформированные церкви, сделали многочисленные секты и ереси. Они доводили до логического конца процесс, начатый Реформацией, развивая и распространяя представление о едином, монистическом начале, лежащем в основании природы и человека”. Иными словами, распространение унитаризма в XVII-XVIII вв. является проявлением острого чувства единства мира, которое было в высшей степени присуще и Ньютону. 
В упомянутом выше иерусалимском собрании имеется составленный им (по-видимому, в период с 1672 по 1675 гг.) свод двенадцати основных положений его арианской христологии. Приведем центральную мысль: “После того, как некоторые еретики принимали Христа за простого человека, а другие - за высшее божество, святой Иоанн в своем Евангелии сказал о его природе так, чтобы люди смогли бы отсюда почерпнуть правильное представление о нем и избежать обеих этих ересей, и с этой целью Иоанн называет его словом или логосом . Мы должны принять, что он предполагал этот термин [употреблять] в том же смысле, в каком он употреблялся до него, когда подобным образом применялся [он] к разумному существу. Ибо если Апостолы не пользовались бы, словами так, как слова использовались до них (as they found them), то как же они могли ожидать, что их правильно поймут. Тогда, до св. Иоанна, термин  logos  обычно использовался в том смысле, как его употребляли платоники в применении к некоему разумному существу, и в том же смысле понимали его ариане, и потому их смысл (понимание) есть истинный смысл св. Иоанна”. 
Заметим, что следы арианства Ньютона можно найти во многих его работах, а не только в неопубликованных рукописях. Так, в “Общей схолии” (в “Математических началах натуральной философии”) Бог характеризуется им как Пантократор (Вседержитель), единолично осуществляющий абсолютную власть над творением. 
У Ньютона были все основания тщательнейшим образом скрывать свои религиозные взгляды. В период Реставрации веротерпимость была не в почете, ибо по мнению власть предержащих она подрывала единство нации. В Кембридже могли закрывать глаза на многое - на пьянство, безделье и распутство членов колледжей, но только не на отступления в основах веры. Ньютон хорошо знал, как в 1669 г. из университета был изгнан Дэниел Скаргил “за утверждение нечестивых и атеистических догм”, а другой воспитанник, Сэмюэл Роллс, получил в 1675 г. степень доктора только после того, как публично отрекся от своих сектантских взглядов. Причем арианство вообще рассматривалось как моральная проказа, хуже которой был только атеизм. 
Вместе с тем Ньютон полагал, что он не может принять сан, оставаясь еретиком. Он морально готовился к тому, что ему придется покинуть Кембридж. В январе 1675 г. он обращается к Г. Ольденбургу с просьбой, чтобы Королевское общество исключило его из числа пайщиков. Но к марту ситуация изменилась. Ньютон получает специальное разрешение короля, позволившее ему стать членом Тринити-колледжа, не принимая духовного сана. По мнению биографов, здесь сыграли свою роль поддержка и заступничество со стороны учителя Ньютона Исаака Барроу. 

Тема пророчества 

Она играла в теологических работах английского ученого исключительную роль. Особое внимание он уделил Откровению Иоанна Богослова и Книге Пророка Даниила. Именно в этих двух священных текстах из Нового и Ветхого заветов, по мнению Ньютона, явлен план божественного творения, без знания которого всякие занятия наукой становятся бессмысленными. 
Спустя несколько лет после смерти ученого, в 1733 г., был опубликован его трактат “Observations upon the Prophecies of Daniel and the Apocalypsis of St. John”. По мнению Р. Уэстфолла, это позднее сочинение, но работа над ним началась, возможно, в 1670-е годы. 
В этом трактате, а также в ряде неопубликованных рукописей, относящихся, по-видимому, к 1670-м гг. (собрание Иегуды), Ньютон ставит себе целью раскрытие тайного смысла указанных священных книг. При этом он исходил из того, что цель библейских пророчеств состоит не в том, чтобы с их помощью предсказывать текущие события, но чтобы научить людей “распознавать знаки времен”, показать, что миром правит Провидение. Непонимание тайного смысла библейских пророчеств (как Ветхого, так и Нового заветов) чревато жестокими потрясениями. И подобно тому, как народ Израиля, не поняв смысла сказанного пророками, отверг пришедшего к ним Мессию, так и позднее люди не увидели в торжестве католической церкви торжества Антихриста. 
В традиционной протестантской интерпретации книг, особенно “Откровения”, их тайный смысл символизирует историю Церкви. К примеру, снятие седьмой печати (Откр., 8:1) отождествлялось протестантскими авторами с триумфом римско-католической церкви в 381 г. на Константинопольском соборе. С этого времени начинается эпоха Великого Отступничества (Great Apostasy), царство Антихриста, которое просуществует “время времен и еще половину времени”, т.е., в протестанткой символике, “год, два года и еще полгода” или, принимая древнеегипетский солнечный календарь где 1 год состоял из 360 дней, - 1260 дней. А поскольку один день библейского времени соотносился с одним земным годом, то отсюда следовало, что конец эпохи Великого Отступничества должен наступить спустя 1260 лет после Константинопольского собора, т.е. в середине XVII-ro века. В итоге религиозная полемика оказывалась тесно связанной с текущей политической борьбой. 
Однако Ньютон, которому также было свойственно преимущественно историческое понимание Библии, отнюдь не был склонен считать англиканскую церковь восприемницей христианства апостольских времен и с Великим Отступничеством он связывал не католицизм вообще, но именно тринитаризм. В его трактовке снятие первых шести печатей (Откр., 6) следует понимать как описание становления церкви до императора Феодосия, снятие же седьмой печати Ньютон относил к 380 г.. 
Получасовое безмолвие, воцарившееся перед первым трубным гласом, Ньютон связывал с войной между императором Феодосием и британским правителем Магнусом Климентом Максимом (388 г.). Детально разбирая ход этой войны, ученый изучил множество древних свидетельств, в частности, письма св. Иеронима, “Хронику” Сульпиция Севера (ок. 365-ок. 425), современника бурных событий религиозной жизни Аквитании и Галлии во второй половине IV в., комментарии Готфреда на “Кодекс Феодосия”, составленный в V в. при восточноримском императоре Феодосии II, племяннике Феодосия Великого. 
Согласно тексту Откровения, после снятия седьмой печати появились семь ангелов, коим дано было семь труб (Откр., 8:1-2). Первые шесть трубных гласов и связанные с ними бедствия Ньютон рассматривал как наказания, ниспосланные в ярости Богом на людей, поклонявшихся ложным авторитетам, причем даже “не умершим царям и героям в их прекрасных гробницах, но подлым и презренным плебеям в их мерзких могилах”. Видимо, Ньютон здесь имеет в виду могилы религиозных аскетов и первых монахов. 
Но более всего достается Афанасию и его последователям, которые выдавали себя за истинных христиан, но в действительности были “самыми жалкими и гнусными людьми”. 
Надо сказать, что в борьбе с Арием Афанасию пришлось пострадать не менее своего соперника, ибо, несмотря на Никейские решения, ситуация в римских провинциях (особенно в восточных) складывалась в пользу ариан. Не последнюю роль в этом сыграла политика императорской власти, которой арианские взгляды более импонировали, ибо их легче было увязать с мыслью о том, что естественным земным представителем единственного Бога должен быть единственный самодержец. Идея троичности божества (Отец-Сын-Дух Святой), отстаиваемая Афанасием, с этих позиций была менее приемлема, особенно при императоре Констанции II, плохо восопринимавшем идею тройственной власти над различными частями империи и ставшем в 353 г., после уничтожения двух своих братьев, единым правителем. В этой ситуации Афанасию пришлось несладко - пять раз он был низложен, провел несколько лет в изгнании и умер в 373 г. в Александрии, когда арианство уже мало-помалу стало клониться к закату. Афанасий был автором весьма популярного в то время “Жития Антония”, считающегося основателем монашеского движения. Это сочинение во многом способствовало распространению идеалов монашеской жизни. 
Об Афанасии Ньютон писал как о заклятом личном вpaге. В рукописи “Парадоксальные вопросы, касающиеся морали и действии Афанасия и его последователей” он обвиняет александрийского епископа, “этого хитрого политика”, во всех смертных грехах, в том числе в прелюбодеянии, в насаждении “культа трех равных Богов”, в распространении среди христиан “диких суеверий”, “чудовищных легенд, ложных чудес, поклонения мощам” и т.д. 
Резко отрицательно относился Ньютон и к монашескому движению, начало которого восходит к рубежу III-го и IV-ro столетий. С издевкой он пишет о всевозможных воздержаниях, требуемых от аскетов, ибо путь к целомудрию, по словам Ньютона, состоит “не в том, чтобы бороться или не соглашаться с нечистыми мыслями, а в том, чтобы уклоняться от них и занимать ум другими предметами, ибо размышление о Целомудрии приводит к размышлению о женщинах, а всякая борьба с нечистыми мыслями так сильно воздействует на ум, что возникает желание, чтобы эти мысли чаще возвращались”. 
Теологические сочинения Ньютона 1670-х гг., в отличие от более поздних, написаны очень эмоционально. Автор мыслит себя то самим Арием, то Новоявленным Пророком (чувство избранности было свойственно Ньютону), то сыном женщины, преследуемой драконом. 
В описании тринитариев явственно проглядывают черты ньютонова окружения в Кембридже времен Реставрации. Это был период глубокого упадка одной из старейших британских “цитаделей веры и учености”. Но словам Уэстфолла, “философ, ищущий истину, находит себя среди карьеристов, озабоченных поиском тепленького местечка”. 
Ньютон полагал, что до конца Великого Отступничества еще очень и очень далеко, и потому он сместил начало этой эпохи, соотнеся его не с Константинопольским собором (сколь бы трагическим ни было это событие в его глазах), а с началом VII-ro века - временем четвертого трубного гласа в Откровении, когда “поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд” (Откр,, 8:12) и временем окончательного торжества “ложной инфернальной религии” - тринитаризма, захватившей треть мира. При такой датировке событий падение Антихриста следовало ожидать лишь в середине XIX-ro столетия. 
Для Ньютона с седьмым трубным гласом заканчивается мрачная эпоха Великого Отступничества, когда “совершится тайна Божия” (Откр,, 10:7). И последующее затем второе пришествие Христа в мироощущении ученого - это не вселенский катаклизм, распад и гибель физического мира, но апофеоз “истинной христианской религии, очищенной от язв тринитаризма”. Тем самым, в ньютоновом толковании Апокалипсиса из него исчезает собственно апокалиптическое начало. 
Рассматривая работу Ньютона над библейскими текстами, следует сказать и о методической стороне дела. Приведем в качестве примера толкование им одного из христианских символов: “Некоторые предполагают, что Весы в третьей печати (Откр., 6) должны быть эмблемой голода. Но это - безосновательно, ибо нет подтверждения такой интерпретации ни в Писании, ни в знакомых мне античных рукописях. Есть иные способы выражения голода, например, бешеные собаки (Иер 15:3), а там, где Весы упоминаются в Писании, это относится  либо к суду, как в Иов. 31:6., либо к Судье как у Осии 12:7... Эта доктрина употреблялась также и индийскими толкователями”. 
При чтении этого и других фрагментов обращает на себя внимание эрудиция Ньютона. Он не только сопоставляет различные места из Священного Писания (Дж. Локк отмечал, что ему известно очень немного людей, которые знали бы Библию так, как знал Ньютон), но и широко использует внебиблейские источники. Так например, из книги Д. Меде (J. Mеde) “Отступничество недавних времен” (1644) он узнал о некоем Ахмете, собравшем толкования снов в Египте, Персии и Индии. Кроме того, Ньютон проштудировал книгу Артемидора о толковании снов. Его круг чтения включал также труды современных историков - Чезаре Баронио, Филиппа Клювера и др. Но его не устраивают ни чужие интерпретации, ни составленная кем-то хронология событий первых веков новой эры. Ньютон предпочитал обращаться к первоисточникам. Исходя из того, что “части Пророчества подобны разрозненным частям часов”, он тщательнейшим образом сопоставляет около 20 различных версий Откровения, в том числе и две рукописные, фрагменты из трудов христианских писателей эпохи ранней патристики: Киприана(ум. 258), Иренея Лионского (135-202) и Тертуллиана (ок. 160 - после 220). Итогом этой текстологической работы стала “Variantes Lectiones Apocalypticae”, где детально сопоставлены версии Откровения. Ньютон внимательно изучил историю завоевания Европы варварами, пользуясь трудами древних историков и хронографов (языческих и христианских), среди которых произведения Павла Оросия, Марцеллина, Зосимы, Григория Турского, Кассиодора и др.
Наконец, Ньютоном были разработаны пятнадцать правил интерпретации пророчеств, которые в его теологических работах играли примерно ту же регулятивную роль, что и Regulae philosophandi в “Математических началах натуральной философии”: 
- приписывать каждому отрывку только одно значение; 
- сохранять в процессе интерпретации некий фиксированный смысл слов во всех фрагментах;
- предпочитать те значения слов, которые ближе всего к буквальному смыслу, за исключением тех случаев, где явно требуется аллегорическое истолкование;
Надпись: